Памяти Даниила Гранина. Рассуждает мухтасиб Мухетдин

Это размышление возникло на стыке трёх взаимосвязанных событий.

1 января 2019 г. исполнилось 100 лет со дня рождения советского и российского писателя, участника Великой Отечественной войны Д. А. Гранина, а 27 января 2019 г. — 75 лет со дня полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады. Третьим важнейшим событием, определившим ход наших мыслей, стало резонансное выступление Даниила Гранина с речью о блокадном Ленинграде, которое состоялось 27 января 2014 г. в бундестаге на ежегодной церемонии в память о жертвах национал-социализма.

Когда говорят о Гранине, речь зачастую сводится к обсуждению его биографии или достоверности автобиографии. Некоторые исследователи утверждают, что он якобы изменил отдельные факты и даты, излишне героизировал своё участие в войне. При том условии, как утверждают всё те же исследователи, что нужды в этом никакой не было — и так воевал, и так сидел в окопах, чувствовал, страдал, убивал, видел, как убивают однополчан. И, конечно же, был живым свидетелем блокады Ленинграда: присутствовал при ужасах и повсеместном гниении человеческого общежития, но также и при нечеловеческой стойкости.

Война не сводится к мобилизации военно-технического комплекса. Это ещё и мобилизация присутствия, сил, органов восприятия человека. Поэтому оставим микроскопические копания в биографии Гранина тем, кому это нужно, и обратим внимание на подробные свидетельства о блокадном Ленинграде, которые впечатались в его напряжённое, мобилизованное, живое восприятие на десятилетия вперёд и уж точно не требовали какого-то вымысла — тьма и лишения на протяжении 900 дней, задокументированные автором, кричат своей кошмарной достоверностью. И, если уж на то пошло, сама блокада в её исторической конкретности уже выглядит как чей-то пугающий, предельно извращённый вымысел. Но, увы, только выглядит.

Речь Гранина в бундестаге оказалась неожиданной по своей направленности. Ожидалось, что писатель начнёт говорить о примирении немцев и русских, об исторической значимости войны, об уроках прошлого, о стирании следов тоталитаризма в Германии или России. Словом, предполагалось, что Гранин построит свою речь как авторитетный оратор. Нет, Гранин стал говорить как солдат, как непосредственный свидетель. Блокадный Ленинград — это не только предмет научного анализа, но прежде всего сгущение невыносимого и многоголосого человеческого страдания на одной территории. И понять это страдание как подлинное откровение ужаса и мужества можно исключительно благодаря рассказам свидетелей, которые последовательно, по косточкам, по кусочкам плоти, по ломтям хлеба, неизбежно воспроизводят эпизоды боли и сцены голодных мучений. Таковым рассказом и явилась речь Гранина в бундестаге.

Да, в бундестаге Гранин выступил в роли свидетеля-солдата, который извлекал из памяти всё новые и новые ужасающие детали блокадной жизни. Однако завершил свою речь Гранин как свидетель-писатель, авторству которого принадлежит «Блокадная книга». В конце выступления, имея в виду освобождение Ленинграда, Гранин сказал: «В конечном счете всегда торжествует не сила, а справедливость и правда». И именно в устах того, кто сумел свести опыт солдата и призвание писателя в едином свидетельстве, эти слова обрели подобающее им значение.

Имам-мухтасиб Дамир Мухетдин,

Председатель ДУМ Санкт-Петербурга и Ленинградской области,

Член Общественной палаты Российской Федерации