Газета Аль-Минбар
Энциклопедический словарь
Лекции
Время намазов на сегодня

Выступление мухтасиба Мухетдина на международной конференции, приуроченной к 160-летию Г.Баруди в Казани

Представляем Вашему вниманию текст доклада председателя Духовного управления мусульман Санкт-Петербурга и Ленинградской области имама-мухтасиба Дамира Мухетдина на Международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы изучения духовного наследия мусульман России: история и современность», приуроченной к 160-летию со дня рождения известного татарского богослова Г. Баруди. Конференция состоялась в Казани 16-17 февраля 2017 г.

Во имя Аллаха, Милостивого и Милосердного!

Уважаемые участники Международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы изучения духовного наследия мусульман России: история и современность»!

От имени председателя Духовного управления мусульман Российской Федерации, Совета муфтиев России муфтия шейха Равиля Гайнутдина и себя лично я приветствую вас братским мусульманским приветствием Ассаляму алейкум ва рахматуллахи ва баракатуху – Мир Вам, милость Всевышнего и Его благословение!

В своем докладе я хотел бы сказать несколько слов об особенностях творческой и практической деятельности Алимджана Баруди, а также об актуальности его наследия в наши дни.

Безусловно, Алимджан-хазрат является одним из крупнейших представителей российской мусульманской богословской школы. Его имя стоит рядом с именами А. Курсави, Ш. Марджани, Х.Фаизхана, Р. Фахретдина, М. Бигиева и др. Однако его главной особенностью как богослова и мусульманского ученого является активная деятельность в области исламского образования и просвещения. Помимо известной реформы медресе, здесь нужно упомянуть также тот факт, что почти все работы Баруди направлены на практические вещи и посвящены разъяснению вопросов, касающихся Ислама. В этом плане особенно выделяются его статьи в журнале «Ад-дин ва ал-адаб», которые были призваны ответить на насущные потребности мусульман того времени, а также пособия для учащихся медресе, которые с целью популяризации знания писались Баруди на старотатарском.

Реформа исламской системы образования задумывалась Баруди как умеренная. Целью Баруди было создание такой системы, которая позволяла бы сочетать лучшие методики, разработанные мусульманами, и новую систему европейского образования. Она мыслилась как интегральная система знания, объединяющая в себе исламскую и европейскую традиции.

Реформа образования представлена в творчестве Баруди в тесной связи с реформой в области исламской мысли, в частности в области фикха. Подобно многим другим отечественным богословам, он полагал, что схоластика мутакаллимов и реакционность факихов завела исламскую цивилизацию в тупик. Эта тенденция была наиболее ярко представлена кадимистами, с которыми нередко полемизировал Баруди. Он отдавал себе отчет в том, что современность – или, как мы теперь говорим, «модерн» – поставила перед мусульманами новые глобальные вызовы, которые требуют переосмысления всей предшествующей традиции. Хотя у Баруди не было масштабного проекта такого переосмысления, сравнимого, например, с проектом Бигиева, всё же он сделал несколько шагов в этом направлении.

В данном отношении следует напомнить о таких двух решениях Баруди, шедших в разрез с классической традицией, как позволение читать проповедь (хутбу) на татарском языке и даже позволение молиться на татарском языке. Если мотивация первого решения ясна, поскольку она касается проблемы исламского просвещения, то мотивация второго решения свидетельствует о том, что Баруди стремился выйти за границы формализма фикха: по его мнению, молитва должна произноситься искренне, с чистым сердцем и пониманием – только тогда она будет принята Всевышним; но как возможна такая молитва в случае, если человек не знает арабского языка и он просто произносит заученные фразы?

Делая шаги в сторону масштабного переосмысления исламской традиции, Баруди в целом оставался в лоне ханафитского фикха, и в этом нет противоречия, поскольку сама ханафитская школа с ее исконным акцентом на рациональности (акл) и рассуждении (рай) содержит в себе динамический потенциал для реформы. Тем не менее, Баруди не призывал к слепому таклиду, но учил проверять конкретные правовые решения на их соответствие Корану и Сунне. Он сам нередко обращался к решениям других мазхабов как к более аргументированным. На этот счет Баруди писал: «Если на какое-либо положение имеется довод и его верность очевидна, то надо с радостью принимать его всегда, даже если он против твоего мазхаба, твоих привычек, твоих обычаев, перенятых от отцов и дедов, и того, чему ты научился от своих преподавателей и учителей. В религии степень истины превыше отцов и дедов, учителей и преподавателей, даже имамов мазхаба. Ради религии и ее положений каждый должен пожертвовать собой и своим мнением и мазхабом. Если явно проявится положение религии в каком-либо разделе, то ничье слово и мазхаб никакого имама не может стоять против него, всем этим надо пожертвовать ради этого положения».

Одним из ярких примеров отхода от положений ханафитов-матуридитов является признание со стороны Баруди трехсоставного определения веры, включающего, помимо намерения и внутреннего убеждения (тасдик) и вербализации (икрар), также внешнее действие (амал) (в то время как ханафиты-матуридиты принимают двухсоставное определение). Однако такое признание не привело Баруди к практике такфира других мусульман за то, что они не следуют конкретным установлениям религии. Баруди вообще выступал резко против практики такфира, о чем свидетельствуют его многочисленные высказывания.

Наконец, я хотел бы обратить внимание на следующий интересный факт. С одной стороны, Баруди был суфием, мюридом шейха Зайнуллы Расулева, и он видел в тасаввуфе внутреннее измерение религии – сердце Ислама. Баруди критиковал ишанизм, суеверия и  нововведения, однако суть тасаввуфа для него была тождественна неизменному ядру религии Всевышнего. С другой стороны, Баруди был салафом – в подлинном смысле этого слова, то есть он обращался к основам религии и к тем заветам, которые были указаны праведными мусульманами (салаф салих) ранней эпохи. В данном плане примечательно то, что, наряду с Ризаэтдином Фахретдином (автор отдельного труда по Ибн Таймийи), он являлся одним из популяризаторов наследия Ибн Таймийи среди российских мусульман. Иными словами, он был далек от той поверхностной оценки творчества Ибн Таймийи, которая бытует среди многих мусульманских деятелей; скорее, он смог воспринять творчество великого исламского муджтахида во всей его полноте – здесь он похож на некоторых реформаторов нового и новейшего времени. Я имею в виду муфтия Египта шейха Мухаммада Абдо, его ученика Рашида Риду, Мухаммада ал-Газали, Нурколиша Маджида и других, которые также сумели увидеть в Ибн Таймийе поборника иджтихада и многогранную личность. 

Приведу в связи с этим оценку творчества Ибн Таймийи, которую Алимджан-хазрат дал в одном из писем, адресованных Ризаэтдину Фахретдину:

«Возможно в прежние времена я был из России единственным обладателем хорошего мнения про Ибн Таймийю. Смею предположить, что в последнее время в этом моим товарищем являетесь и вы. 

 Путь Ибн Таймийи в своей сути прекрасен. С 1872 года я пользовался его трудами, в начале через произведения любимого мной Кануджи, а после и напрямую, из книг самого хазрата. По моему мнению, приведенные его противниками претензии к нему, в большинстве своем, не имеют основы. Он был человеком с сильным сердцем и знаниями и в каждом своем слове и направлении был храбр и смел. Только не получил воспитания на пути тасаввуфа и не приобрел долю из их вкусов. Думаю, что это является причиной официозности и терминологичности его знаний, которые подобны океану».

Итак, в своем докладе я выделил несколько общих характеристик творчества Баруди, которые имеют для нас особую важность:

- деятельность в области исламского образования и просвещения

- стремление сочетать исламскую и европейскую интеллектуальные традиции

- реформа фикха и призыв искать истину как в других мазхабах, так и вне границ конкретного мазхаба

- отказ от практики такфира

- гармоничное сочетание тасаввуфа, ханафитской традиции и традиционализма.

Если попытаться кратко и емко охарактеризовать фигуру Алимджана Баруди, то я бы сказал, что он был сторонником интеллектуального тасаввуфа и салафийи. Баруди – это суфий и джадид-реформатор. Выделенные выше особенности его творчества крайне важны для современного российского мусульманства. В последние годы много говорится о возрождении отечественной мусульманской богословской школы, но, к сожалению, мы пока еще далеки даже от понимания того, что такое российская мусульманская богословская школа. На самом высоком уровне я отмечаю следующие печальные тенденции: подавление свободомыслия; ограниченность средневековыми правовыми и теологическими формами мышления; широкая практика такфира; формализм и фарисейство; демонизация некоторых крупных муджтахидов как из числа салафов, так и из числа мутакаллимов и суфиев; стремление изолировать исламскую традицию от европейской традиции, в частности от исламоведения; и многое другое.

2017 год − год 100-летия исторического события − избрания впервые российскими мусульманами своего муфтия, которым и стал Алимджан хазрат. Показательно, что это произошло в Москве, будущей столице страны Советов. Как символично и то, что именно в Москве в 1921 году закончится земная жизнь муфтия.  Авторитет и всеобщее признание Баруди резко контрастировали с реноме его предшественника муфтия Мухаммадсафы Баязитова − последнего из муфтиев-председателей ОМДС, назначенного императором.

К сожалению, спустя 100 лет мы наблюдаем навязанных мусульманам, надутых административным ресурсом самозваных муфтиев. Разумеется, псевдомуфтиям такого образца выгодны невежество и архаизм мусульман, их маргинализация, поскольку в среде свободно и критически мыслящих богословов такие псевдомуфтии неконкурентоспособны.

Если мы хотим быть верны заветам Алимджана Баруди и российской мусульманской богословской школы в целом, то нам нужно стремиться к преодолению тенденций упрощенчества, изоляционизма, архаизации. Я полагаю, что это может быть сделано только путем глубокого переосмысления традиции и осознания того факта, что Слово Божье вечно, а конкретные правовые и теологические решения всегда локализованы в истории. Сейчас в умме идет напряженная борьба между обновленческими и архаизирующими тенденциями. Я убежден, что только на пути обновления (тадждид) и исправления (ислах) мы сможем уберечь умму от еще более масштабного кризиса, от возврата к средневековым и ригористским моделям мышления и мировоззрения. Обновление означает тотальное переосмысление традиции – фикха, калама, тасаввуфа, фальсафы, истории ислама, корановедения и др. – деконструкцию традиции, которая осуществляется с целью докопаться до истины. И только этим путем мы сможем выполнить завет Баруди, сформулированный в его замечательном высказывании: «Ради религии и ее положений каждый должен пожертвовать собой и своим мнением и мазхабом». 

В конце, пользуясь случаем, от имени муфтия шейха Равиля Гайнутдина, хочу пригласить подлинных богословов, теологов и специалистов в Москву на Х юбилейную ежегодную международную образовательную конференцию «Барудиевские чтения». 

 

17 февраля 2017 г., Казань

Написать комментарий:





Комментарии:

Пока нет комментариев

Ваш вопрос имаму-мухтасибу
* Ф.И.О.:
* E-mail:
Ваш телефон:
Вопрос: